Дмитрий поехал в Норвегию ловить краба-стригуна и исчез навсегда

СМЕРТЕЛЬНЫЙ УЛОВ

декабря 11, 2018
33-летний Дмитрий Кравченко приехал в норвежский Ботсфьорд, чтобы обеспечить будущее семьи. 4 сентября этого года он пропал в море. Смерть рыбака-краболова помогла показать нечеловеческие условия на промысловых судах и махинации работодателей.

Авторы: Гуннар Торенфельдт, Сири Гедде-Даль, Лейф Станг, Ула Стрёмман, Ханс Арне Ведлог и Рённауг Ярлсбу
Фото: Ойстейн Норум Монсен, Томм У. Кристиансен, частный архив.

Эта статья публикуется в рамках нашего сотрудничества с газетой Dagbladet, которая опубликовала серию статей по этой теме на норвежском языке. 

«Привет, мои хорошие! Папочка вас любит. Папочка сейчас на корабле в Норвегии. Сегодня 19 декабря, на часах 12 часов ночи. Не скучайте там без меня, я вернусь месяцев через пять. Посмотрите, какая красивая здесь природа!»

- Дмитрий Кравченко

 

ДОМА В ОДЕССЕ: Дмитрий Кравченко у себя дома с годовалым сыном Тимофеем.

 

До Рождества осталось пять дней, на дворе 2015 год, а на палубе краболовного судна  «Валка» стоит Дмитрий Кравченко из Украины. Судно находится в порту Ботсфьорд в Финнмарке. На улице сильный холодный ветер и минус пять градусов. Море кажется черным на фоне белого снега. Дмитрий только что приехал в Норвегию, чтобы ловить краба-стригуна. Он уехал от войны. Нищеты. Падения обменного курса. Безработицы. И от жены Ирины и маленького Тимофея, которому всего год. Именно с ними он разговаривает в камеру мобильного телефона:

«Сынок, слушайся маму! Будь хорошим мальчиком, не болей! Будь здоровенький! Я тебя люблю, Ируся, целую. Очень сильно. Смотрите, какая у меня борода! Из-за нее мне тепло и совсем не холодно. Норвежцы принимают меня за своего. Все будет нормально. Потерпите, и все будет хорошо».

- Дмитрий Кравченко 

ПРИЕХАЛ ЛОВИТЬ КРАБОВ: 33-летний Дмитрий Кравченко приехал в Финнмарк на промысел краба-стригуна.​

Новое золото 

Впервые краб-стригун появился у берегов Норвегии двадцать лет назад в районе Гусиной банки в юго-восточной части Баренцева моря. С тех пор на морских акваториях к северу от Норвегии и России число этого пользующегося большим спросом краба только росло. На азиатском и американском, а теперь и на европейском рынках краб-стригун считается деликатесом, не уступающим камчатскому крабу. В последние годы спрос на него на международном рынке значительно вырос. Средняя закупочная цена выросла в три раза — с 26 норвежских крон за килограмм в 2014 году до 88 крон сегодня.

В 2014 году Норвежский институт морских исследований оценил промысловый потенциал краба-стригуна в Баренцевом море к 2035 году от 40 до 100 тыс. тонн.

ADVERTISEMENT

Пока норвежские рыбаки не торопились переоборудовать свои суда и отправляться на промысел нового золота, рыболовецкие суда из других районов мира в 2013 году взяли курс на небольшой Ботсфьорд. Первым было испанское судно. Затем стали появляться латышские и литовские суда, а также суда с российского Дальнего Востока. Они были оснащены южнокорейскими ловушками для промысла краба. На борту судов работали российские, украинские и индонезийские моряки.

Одним из них были украинец Дмитрий Кравченко.

МЕЧТАЛИ О НОРВЕГИИ: «Мы мечтали переехать в Норвегию», — рассказывает Ирина Кравченко у себя в квартире в Одессе.​

 

За кулисами стояли российские, корейские и американские бизнесмены, образовавшие разветвленную сеть компаний, простиравшуюся от Сейшельских островов и Панамы до Владивостока и Гонконга. Они были заняты тем, чтобы выловить как можно больше, пока промысел не регулировался.

К концу 2016 года на норвежский берег было доставлено в общей сложности 31 тыс. тонн краба-стригуна на сумму 900 млн крон. Две трети из этого количества пришлись на иностранный флот.

После 2016 года прибалтийские и российские суда прекратили поставлять краба-стригуна в Норвегию из-за введенных Норвегией и Россией ограничений.

Влюбился в Ботсфьорд 

Впервые Дмитрий увидел Норвегию в окна микроавтобуса, который привез его и других моряков из аэропорта в Мурманске на причал в Ботсфьорде. Моряки снимали поездку по Финнмарку на мобильный: на видео они смеялись.

Они были в хорошем настроении и явно взволнованы тем, что их ожидало. За окнами автобуса они видели покрытые снегом вершины сопок и стелющиеся по земле от ветра карликовые березки. С приближением к месту назначения, все, что напоминало деревья и кустарники, исчезло, сменившись арктическим ландшафтом. Затем они наконец прибыли в Ботсфьорд, сонный городок на севере Норвегии, живущий за счет рыбы. За окном был декабрь. Большинство местных жителей сидели по домам.

ИДИЛЛИЯ: Дмитрий влюбился в Ботсфьорд с первого взгляда. Это одна из многих фотографий, которые он отправил домой жене.

На видео и фотографиях, которые Дмитрий отправлял домой в Одессу, видны пустые улицы и украшенные к Рождеству деревянные дома с гирляндами на крыше и наряженными елками. В саду одного из домов позади светящегося оленя сидит на санях Санта-Клаус.

Дмитрий влюбился Ботсфьорд с первого взгляда. Он с энтузиазмом рассказывал оставшейся в Одессе жене о том, что в Ботсфьорде у людей нет решеток на окнах, что они чувствуют себя в безопасности и не ходят в постоянном страхе, что к ним в дом кто-то ворвется. В Норвегии люди хорошо зарабатывают, они не живут в бедности, как дома в Украине.

На промысле 

Те несколько дней, которые экипажи провели в Ботсфьорде в ожидании отхода судов в Баренцево море, Дмитрий гулял по улицам между деревянными домами. Он понимал, что видит лишь маленькую часть страны, но все равно принял решение: ему настолько нравятся Норвегия и норвежская природа, что однажды он возьмет с собой жену и Тимофея и переедет сюда.  Ему придется много и упорно работать, чтобы это получилось, писал он, но мечта станет реальностью.

СУРОВАЯ ПОГОДА: Эту фотографию с краболова «Валка» в Баренцевом море Дмитрий отправил своей жене в марте 2016 года.​

 

Чуть более двух месяцев спустя он отправил домой еще одно видео. Уже наступил 2016 год. Латвийское краболовное судно «Валка», загруженное сотнями ловушек, держит курс на открытую часть Баренцева моря, расположенный за пределами исключительных экономических зон Норвегии и России:

За два года «Валка» доставила на главный холодильник Ботсфьорда Båtsfjord Sentralfryselager более 300 тонн краба-стригуна. И холодильник, основным собственником которого является муниципалитет, и порт Ботсфьорда получили значительные доходы от промысла краба-стригуна иностранными судами.

Из-за сильного ветра его голоса почти не слышно, но по картинке видно, как судно-краболов сражается с волнами. Холодная заливает палубу, ваера и леера, превращаясь в лед. Три человека в оранжевых зюйдвестках пытаются удержать равновесие, выбрасывая за борт ловушки. Они промокли на сквозь и выглядят так, как будто танцуют на незакрепленной стиральной машинке:

«Это наша турбо-банда. Все работют. Здесь только так. И мы так работаем. Сейчас будем ловить крабов»

- Дмитрий Кравченко

В Ботсфьорде были рады промыслу краба-стригуна, принесшему в поселок новые рабочие места и доходы.

 

ОТКРЫТАЯ ЧАСТЬ (АНКЛАВ) БАРЕНЦЕВА МОРЯ (норв. SMUTTHULLET — «ЛАЗЕЙКА»):

Район в Баренцевом море между экономической зоной Норвегии, рыбоохранной зоной вокруг Шпицбергена и экономической зоной России. Считается международным водами. 85% континентального шельфа в анклаве принадлежат России, 15% — Норвегии.

ЗОНА ВОКРУГ ШПИЦБЕРГЕНА:
В соответствии с Договором о Шпицбергене целый ряд стран имеет право на эксплуатацию природных ресурсов на Шпицбергене и вокруг него. Поэтому имеющие квоту иностранные суда могут вести здесь промысел. Однако Норвегия считает, что морское дно вокруг Шпицбергена является частью норвежского континентального шельфа. Если латыши выиграют в Верховном суде, на кону могут оказаться обнаруженные в будущем запасы нефти и газа вокруг Шпицбергена.

Вдали от дома 

Между Ботсфьордом в Финнмарке и Одессой в Украине большое расстояние. В то время как Ботсфьорд — это образец норвежского благосостояния, большинство населения Украины живет в глубокой бедности. Пригороды Одессы застроены серыми панельными многоэтажками, типичными для бывшего Советского Союза. В прихожей трехкомнатной квартиры в одном из таких домов висит норвежский флаг. В последние годы эта квартира на шестом этаже была домом Дмитрия Кравченко, его 27-летней жены Ирины и сына Тимофея.

У Ирины длинные темные волосы. Она высокая и худая и пытается улыбаться. Взгляд пристальный. Сосредоточенный. Почти вызывающий. Несмотря на экономическое образование и работу на управленческой должности в банке ей приходится жить на зарплату примерно в 3000 крон в месяц. За электричество, детский сад, футбольную секцию и отопление она платит 1569 крон.

Изначально Дмитрий работал егерем в заповеднике но, когда в 2014 году на территорию Украины пришла война, экономика рухнула. В течение этого года средняя заработная плата в Украине упала с 4000 крон до примерно 1600 крон в месяц. В то же время стоимость жизни резко возросла. С каждым днем людям становилось все труднее и труднее сводить концы с концами

«В конечном итоге зарплата Дмитрия составляла меньше тысячи крон в месяц. Мы видели, что так дальше нельзя, что ему надо ехать искать работу», — рассказывает Ирина.

Она сидит на пуфике в небольшой гостиной. Сын Тимофей, которому уже исполнилось четыре года, в детском саду.

Голод и холод 

От знакомого они узнали о работе на латвийском рыболовном судне в Норвегии. Осенью 2015 года Дмитрий ухватился за эту возможность. По трудовому договору его работодателем была зарегистрированная на Сейшельских островах компания Mayking Management. Судно, на котором он должен был работать, принадлежало латвийской компании Baltjura-Serviss.

НЕТ УТЕШЕНИЯ: «Я потеряла самого дорого мне человека. А может быть и всё», Ирина Кравченко​.

 

КРАБ-СТРИГУН ОПИЛИО:
Вид краба, считающийся деликатесом наравне с камчатским крабом. Пользуется особым спросом в США, Корее и Японии. Естественная среда обитания — Тихий океан от Японии до Берингова пролива и Атлантический океан от Кейп-Код до Западной Гренландии. Впервые зарегистрирован в Баренцевом море в 1996 году. Промысловый потенциал в Баренцевом море к 2035 году по оценкам Норвежского института морских исследований может составлять от 40 до 100 тыс. тонн. Разрешен промысел только самцов, чей вес может достигать 1,5 килограммов.

Ирина и Дмитрия вздохнули с облегчением, будущее вдруг стало ярче. По договору он должен был зарабатывать не менее 13 тыс. норвежских крон в месяц.

К сожалению, все оказалось совсем не так, как они мечтали.

«Когда он вернулся домой через пять месяцев, от него почти ничего не осталось. Щеки впалые, а на ремне от последней дырочки была проколота еще одна в 15 сантиметрах, чтобы не спадали брюки. Он рассказывал, что они работали по 12-16 часов в день, каждый день. Без перерывов. Иногда на судне было так мало еды, что им приходилось есть наживку прямо из ведра», — рассказывает Ирина.

Все пять месяцев работы на «Валке» Дмитрий постоянно мерз. Из-за большого размера ноги ему не нашлось подходящей рабочей обуви, и ему приходилось работать в обычной обуви, надевая по два носка. На палубе термометр часто показывал до -15 градусов. Иногда им приходилось работать в морозильнике, где было еще холоднее.

«Он называл это адом», — рассказывает Ирина.

«Хотя он хорошо зарабатывал, это было не то место, где хотелось бы находиться. Он пообещал, что больше туда не поедет».

ЕЛИ НАЖИВКУ: Иногда на борту судна было так мало еды, что экипажу приходилось есть наживку.

На следующий год Дмитрий безуспешно пытался найти работу на родине. В январе 2018 года он снова поехал в Норвегию, в Ботсфьорд — желание заработать оказалось сильнее. Небольшой семье нужны были деньги. У краболовного судна «Кальмар», на которое он попал теперь, были те же владельцы, что и предыдущего.

Грустная весть 

Ирина сидит в гостиной и держит в руках свадебную фотографию. На снимке она так сильно улыбается, что кажется, что она  сейчас лопнет от счастья в объятиях мужа Дмитрия.

С момента звонка капитана «Кальмара» прошло две недели. Ирина была на работе и собиралась идти за сыном в детский сад.

ПОТРЕПАННОЕ СУДНО: фото краболовного судна «Кальмар», сделанное в  2016 году.

 

— Сначала я подумала, что это ошибка. Что этого не может быть. Что звонят кому-то другому. Поэтому я попросила ему перезвонить.

Ирина заперла двери банка, где она работает, вышла на улицу, села на скамейку и перезвонила капитану.

WORN OUT VESSEL: The 2015 photo of the snow crab boat «Kalmar».

- Тогда я поняла, что случилось. Я потеряла самого дорогого мне человека.

Через четыре дня Ирина получила письмо от капитана с подтверждением того, что он уже сказал по телефону:

«Настоящим сообщаю, что 04.09.2018 г. Ваш супруг Дмитрий Кравченко покинул каюту в 03:35 и в 04.00 не прибыл на вахту. На судне не обнаружен, на этом основании считался выпавшим за борт по неосторожности.  Поисковые операции (…) на протяжении трех суток результатов не принесли, ни он сам и его тело не было обнаружено. (…)  официально уведомляю Вас в гибели Вашего супруга Дмитрия Кравченко. Примите, пожалуйста, мои и экипажа глубокие соболезнования».

Когда капитана «Кальмара» Игоря Владимировича Залогина спросили о разночтениях между данными мониторинга и тем, что он рассказал о поисках Ирине, он продолжал настаивать, что поиски Дмитрия продолжались трое суток.

Ирина рассказывает о своем сыне, который думает, что папа жив и работает на судне, что он сильный и может выдержать все.

— Он каждый день спрашивает: «Когда папа приедет домой?»

27-летняя женщина не может сдержать слез.

— Я не понимаю этого. Когда он подписал договор, я думала, что он будет работать в серьезной компании в Норвегии.

СЧАСТЛИВОЕ ВРЕМЯ: Дмитрий с женой Ириной и сыном Тимофеем. Тем не менее 2014 был не самым простым годом, чтобы стать родителями. В Украине разразилась война, и экономика рухнула.​

 

Никто не берет ответственность

Утрата мужа — это лишь одна из вещей, которых не понимает Ирина Кравченко. Почему он исчез на море у Канарских островов, если судно должно было ловить в Норвегии крабов? Действительно ли его работа заключалась в ловле краба? На кого он действительно работал?

И почему никто не берет на себя ответственность за выплату компенсации или страховки за Дмитрия Кравченко?

ЛАТВИЙСКОЕ СУДНО: Хотя Дмитрий работал на латвийском судне, его работодателем была компания, зарегистрированная на Сейшельских островах​

Латвийский инспектор Международной федерации работников транспорта (МФТ) Норбертс Петровскис попытался помочь Ирине узнать, какие права есть у нее и ее сына.

«Если бы Дмитрий работал в компании, которая платит налоги за своих работников в Латвии, она могла бы потребовать компенсацию от государства. Проблема здесь не в латвийском законодательстве, а в том, что латвийская компания-судовладелец Baltjura-serviss использует трудовые договоры, заключенные с компанией на Сейшелах», — считает Петровскис.

По его мнению, единственный шанс Ирины получить компенсацию — это вступить в переговоры с работодателем Дмитрия.

Ирина звонила и отправляла электронные письма в компанию-судовладельца и органы власти. Все они остались без ответа. Она даже думала поехать найти судно и обратиться в полицию, чтобы провести расследование в отношении владельцев и обыскать каюты.

Она хочет, чтобы те, на кого работал Дмитрий, были привлечены к ответственности. Но она не знает, кто они, и не уверена, будет ли ей безопасно ворошить это дело.

По просьбе Dagbladet Magasinet инспектор МФТ при Союзе моряков Норвегии Ангелика Йеструм, говорящая по-русски, ознакомилась с трудовым договором Дмитрия. Она назвала его «стандартным российским трудовым договором» и не нашла в нем незаконных формулировок. Тем не менее она считает, что заслуживает серьезной критики тот факт, что договор заключен с компанией с Сейшел, в то время как Дмитрий на самом деле работал в латвийской компании. Это поставило его в очень слабую положение, считает Йеструм.

Курс на Африку  

По словам Ирины, и она, и Дмитрий считали, что, когда он вернется в Ботсфьорд 2 января этого года, он снова пойдет на промысел краба-стригуна. Но латвийское судно «Кальмар» не могло заниматься промыслом крабов на норвежском шельфе с января 2015 года. Тогда власти Норвегии решили, что краб-стригун подпадает под действие законодательства о норвежском континентальном шельфе. Норвегия также отказалась утвердить квоты, выделенные ЕС латвийским судам в 2016 году.

ГРЕНЛАНДИЯ: Прежде чем повернуть на юг, судно Дмитрия пробовало ловить краба у берегов Гренландии.

Латвийские суда могли ловить краба в российских водах до осени 2016 года, когда и Россия также ввела ограничения. Поэтому, если бы в январе 2018 года «Кальмар» попытался вести промысел краба в Баренцевом море, им бы сразу занялась береговая охрана.

В трех случаях иностранные суда задерживались за то, что Норвежская береговая охрана посчитала незаконным промыслом краба-стригуна.

13 января 2018 года «Кальмар» покинул район Ботсфьорда и отправился на юг в литовский порт Клайпеда. Там Дмитрий провел несколько месяцев, но не чтобы ловить краба, а помогать в ремонте судна.

20 июня «Кальмар» вышел из Клайпеды в Исландию, чтобы забрать наживку. В ночь на 24 июля судно направилось в сторону Гренландии и следующие несколько недель сновало между Рейкьявиком и Гренландией в поисках краба-стригуна.

«Дмитрий рассказывал, что найти крабов у берегов Норвегии стало очень сложно. Поэтому им пришлось искать новые места. К сожалению, ни в одном из мест не было тех результатов, которые хотели видеть владельцы», — рассказывает Ирина.

«Кальмар» снова взял курс на юг, и 3 сентября краболов прибыл на Канарские острова.

Дмитрий рассказал Ирине, что теперь они отправляются в Африку в поисках новых видов для промысла.

Той же ночью 4 сентября в 03:35, за полчаса до своей вахты, Дмитрий вышел из каюты. На вахту он так и не пришел

За несколько часов до этого Ирина разговаривала с ним:

— Он тогда сказал, что судно направляется в Мозамбик. У него было хорошее настроение. Члены экипажа купили подарки и торт, чтобы через четыре дня отпраздновать его 34-летие.

ГРЯЗНЫЕ КАЮТЫ: По словам самих членов экипажа, условия на борту краболова «Кальмар» были плохими. На фотографиях видны следу протечек, которые пытались заделать монтажной пеной.

 

Темная история 

Ничто не указывает на то, что Дмитрий знал предысторию этих двух судов, когда подписывался на работу в Норвегии. В первую очередь он был озабочен тем, чтобы обеспечить семью.

Dagbladet Magasinet получил доступ к докладным запискам, сообщениям, судебным документам, письмам в профсоюзы и надзорные органы, а также требованиям о повышении зарплаты. Все они касаются прибалтийского флота, занимавшегося промыслом краба-стригуна, в состав которого входили «Валка» и «Кальмар».

«Мы мусор. Секонд-хенд»

- Моряк «Кальмара»

 

Еще 6 июня 2015 года, за полгода до того, как Дмитрий пошел в свой первый рейс, группа матерей и жен направила электронное письмо в Международной федерации работников транспорта (МФТ), в котором они обращались за помощью от имени своих мужей и сыновей, находящихся на борту «Кальмара» в Баренцевом море:

ПРОТЕЧКИ: Протечки в кают-компании «Кальмара».​

«Зарплату не платят три месяца. Они работают по 16 часов в день. Им приходится заниматься выгрузкой без дополнительной оплаты, и у них совсем нет отдыха. На судне антисанитария, а пресная вода и питание закончились две недели назад», — писали они.

Dagbladet Magasinet поговорил с несколькими моряками, работавшими на «Кальмаре». Никто из них не хочет огласки, а некоторые говорили, что боятся. Но они предоставили свои расчетные листки и трудовые соглашения, а также фото и видео, на которых видны критические условия на борту:

«Посмотрите: (…) спасательных жилетов нет, противогазов нет, ничего нет. Если мы умрем, то умрем как крысы».

Этот голос звучит в видео, на котором видно, что на дверях всех шкафов, в которых должно находиться средства индивидуальной защиты, весят замки. На том же видео видно, что иллюминаторы в каютах кое-как заделаны монтажной пеной. Затем камера наезжает на полупустую бутылку с водой.

 АНТИСАНИТАРИЯ: Экипаж жаловался на грязь и плохие условия.

 

«Это вся вода, что у нас осталась», — говорит голос, после чего камера перемещается связку проводов.

«Ночью за них запнулся, когда шел в туалет», — продолжает он свой рассказ. Затем его товарищи по каюте говорят, что устали от работы без отдыха.

«Мы мусор. Секонд-хенд», — говорит один из них.

Страх 

Свидетельства более чем 40 моряков, работавших на судах, занимавшихся промыслом краба-стригуна, говорят об ужасных условиях. Кто-то рассказывал о ржавой питьевой воде, другие — о том, что когда заканчивалась еда, они ели клешни краба и приманку. В их случае это были замороженные кальмары.

Сотрудники норвежской береговой охраны также слышали похожие истории от моряков с этих судов, занимавшихся промыслом краба-стригуна. Некоторые рыбаков говорили, что им пришлось много заплатить, чтобы получить работу у берегов Норвегии:

СТРАХ: Моряки боятся называть себя.​

 

КЛОНДАЙК

С начала 2013 года на промысле краба-стригуна в Баренцевом море преобладали прибалтийские и российские суда. В пиковый 2015 год в Норвегии было выгружено более 16 тыс. тонн краба. Норвегия ввела регулирование промысла в Баренцевом море с начала 2015 года, а Россия — осенью 2016 года. Сейчас в Норвегии действует общий запрет на промысел краба-стригуна. Лов разрешен только норвежским судам по особому разрешению. В последние два года квота составляла 4 тыс. тонн в год.

«Я заплатил агенту 25 тысяч крон за эту работу. Мне говорили, что я буду получать 25 тысяч крон в месяц. Но когда попал на судно, выяснилось, что буду получать только 6 тысяч крон. Кроме того, они хотели, чтобы я заплатил за билеты и проживание и питание на борту. Когда я сошел с судна через семь месяцев, то все равно остался должен».

«Спустя несколько месяцев, когда я работал как раб по 16 часов каждый день без отдыха, у меня снова осталось 24 тысячи крон. За три месяца на борту мне так и не заплатили».

«Представитель компании сказал нам, что, если мы когда-либо расскажем об условиях на борту, то никогда не вернемся домой. На российской стороне границы нас будут ждать люди, и мы исчезнем, и нас не найдут, пока не растает снег».

Dagbladet Magasinet знает, от кого якобы исходили угрозы убийством. Этот человек не ответил на наш запрос.

«На судне был один пожилой человек. Когда он работал недостаточно быстро, экипаж начал над ним издеваться. Его били каждую ночь. Спустя месяц он попросился сойти на берег без зарплаты. Мне все еще не по себе говорить об этом. Но я не посмел сделать хоть что-нибудь, чтобы его защитить. Я боялся, что, если я что-нибудь скажу, они займутся мной».

РАБОЧЕЕ ВРЕМЯ:

В соответствии с директивой ЕС 2003 года рабочий день не может продолжаться более 13 часов. Между каждым выходом на работу должно быть не менее 11 часов отдыха. В среднем за год количество часов работы в неделю не должно превышать 48. В трудовых договорах моряков, которые общались с Dagbladet Magasinet, не было определения продолжительности рабочего времени.

Dagbladet Magasinet обратился к судовладельцам и другим компаниям с просьбой прокомментировать полученную от моряков информацию об условиях труда, но не получил никакого ответа. Тем не менее один из капитанов судов, занимавшихся промыслом краба-стригуна, все таки ответил на наши вопросы.   

— Это не рабство

Капитану Игорю Владимировичу Залогину 53 года. 36 из них он проработал в море, последние 15 лет в качестве капитана. Залогин был капитаном «Кальмара», когда пропал Дмитрий.

Когда Dagbladet Magasinet удалось связаться с Залогиным, «Кальмар» находился в Южно-Китайском море, в сутках хода от южнокорейского Пусана.

В разговоре по телефону он отрицал, что условия труда на борту сейчас или ранее были такими, как описывал Дмитрий и другие члены экипажа.

«Это чушь. Это не рабство и не торговля людьми. Люди знают, на что они идут. Условия труда прописаны в договоре. Работать на борту судна очень сложно. Все говорят, что промысел краба — это самая тяжелая работа в мире. Но я гарантирую: люди на этих судах хорошо зарабатывают. У нас не хватает работы для всех, кому она нужна», — сказал капитан.

Он не стал комментировать утверждения экипажа о том, что еды было мало и она была плохого качества. Он сказал, что не знает о том, что члены экипажа получали угрозы убийством или были обмануты агентами. Он также не считает, что муж Ирины был замешан в чем-то криминальном, но не знает, что могло стать причиной гибели: 

КОНФЛИКТ С ЕС:

Норвегия считает, что иностранные суда не имеют права ловить краба-стригуна ни в открытой части Баренцева моря, ни в зоне вокруг Шпицбергена, несмотря на то, что это международные воды. Норвегия считает, что краб-стригун является сидящим видом. Эта позиция вызывает споры, и в противовес норвежскому видению ситуации ЕС выделял квоты судам стран ЕС на промысел в открытой части Баренцева моря и в районе Шпицбергена.

— Мы можем только догадываться. Была ночь. Большинство членов экипажа отдыхало. Мы шли из одного порта в другой. 

— После этого всю команду допросили, никто ничего не видел. Мы знаем, что Дмитрий вышел из каюты с телефоном и наушниками, так что, наверное, он собирался звонить домой. В ту ночь был довольно сильный ветер, может быть, он поскользнулся и упал за борт?

По словам капитана, он не знает, кому принадлежит «Кальмар» и компания Baltjura-serviss.

- Думаете, мне об этом рассказывают? Как правило, мы не знаем, на кого мы работаем. Я не знаю, кому принадлежит компания.

Залогин говорит, что он сильно переживает смерть Кравченко.

- Мне тяжело от этого, потому что пострадала моя репутация. На практике всегда виноват капитан. Все, что происходит на борту, — это ответственность капитана, и не имеет значения, бодрствует он или спит. Нельзя описать те чувства, что это у меня вызывает, и они будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

НАЧАЛЬНИКА НЕТ: Здесь в латвийской Лиепае располагается штаб-квартира Baltjura-Serviss.​

 

Парикмахерская стала судовладельцем 

На кого в действительности работал Дмитрий? Поиск в интернете показал, что «Кальмар» и «Валка» принадлежат компании Baltjura-serviss, зарегистрированной в латвийском портовом городе Лиепая. Согласно реестру латвийских предприятий в 2017 году у компании не было оборота. Контактное лицо компании — Александрас Раманаускас.

Из записей в реестре также видно, что Baltjura-serviss принадлежит небольшой литовской компании Turijanus, которая в свою очередь принадлежит россиянину по имени Максим Чан.

До 2014 года Turijanus занималась парикмахерскими и косметическими услугами, но затем переключилась на добычу рыбы и морепродуктов. У компании один сотрудник и оборот менее 50 тысяч крон.

СУДОВЛАДЕЛЕЦ: Вот парикмахерская в литовской Клайпеде, которая позже стала собственником крупного флота, занимавшегося промыслом краба-стригуна в Баренцевом море.

 

По адресу Turijanus в литовской Клайпедене рыбопромышленной компании не обнаружилось. Вместо нее там находится парикмахерская, которая раньше называлась Turijanus. Женщина, работающая в салоне, сказала, что помнит человека по фамилии Раманаускас, который был руководителем салона раньше, пока он не перешел к новому владельцу.

У Turijanus всего один акционер. Это россиянин Максим Чан — юрист, специализирующийся на морском праве и представляющий основных игроков крабовой отрасли. При звонке на его российский номер звучит сообщение на корейском языке, что телефон выключен.

По юридическому адресу Baltjura-serviss в Лиепае также нет таблички или звонка с названием компании. Большинство офисов в старом здании кажутся пустыми. В коридоре мы встречаем пожилую женщину с белыми волосами и в очках в стальной оправе.

— Здравствуйте, это Baltjura-serviss?

— Нет, никогда не слышала о них. Спросите дальше по коридору.

В самом конце коридора находится что-то похожее на небольшую радиомастерскую. В ней сидит пожилой мужчина.

— Baltjura-serviss? Кажется, я слышал об этой компании. Может быть они находятся с обратной стороны здания?

С другой стороны здания мы встречаем двух женщин. Они выглядят испугано.

— Да. Это Baltjura-serviss.

Начальника нет, говорят дамы, но одна из них предлагает записать имя Александрас Раманаускас и номер. Уже когда мы уходим, одна из них подбегает к нам.

— Г-н Раманаускас хочет, чтобы вы лучше поговорили с Дидзисом Шмитсом. Он является представителем компании.

Нам уже известно это имя. Дидзис Шмитс является одним из самых известных латвийских лоббистов, а в октябре он был избран в парламент страны. Сейчас его называют среди кандидатов на пост министра финансов в новом правительстве.

«Больше я ничего не знаю», — говорит женщина.

МИЛЛИАРДНЫЕ ПРИБЫЛИ: «Мы считаем, что в будущем мясо краба будет стоить столько же, сколько и треска. Эти богатства слишком велики, чтобы не побороться за них. Мы можем зарабатывать миллиарды, но Норвегия пытается остановить нас», — говорит представитель Eurocrab в Латвии Дидзис Шмитс.

Главный латвийский лоббист 

43-трехлетний Дидзис Шмитс сидит в четырехэтажном неоклассическом здании XIX века в Старом городе в центре Риги, столицы Латвии. На нем темно-синий костюм, белая рубашка и красный галстук. На стене его офиса висит большая карта Европы.

«Латвийский бизнес не всегда знает о том, что происходит в ЕС. Вот здесь и появляюсь я. Я помогаю бизнесу понять, как все работает в Брюсселе», — рассказывает Шмитс, который в последние годы работает на владельцев краболовных судов.

«Мы считаем, что в будущем мясо краба будет стоить столько же, сколько и треска. Эти богатства слишком велики, чтобы не побороться за них. Мы можем зарабатывать миллиарды, но Норвегия пытается остановить нас», — говорит он.

По словам Шмитса, в августе 2015 года две латвийские компании объединили свои силы и создали Европейскую ассоциации краболовов (European Crabbing Association). Организация поручила Шмитсу выступать от имени восьми судов, которые они назвали «флотом ЕС».

КАНДИДАТ В МИНИСТРЫ ФИНАНСОВ: В октябре этого года Шмитса избрали в парламент Латвии. Теперь он нем говорят как о потенциальном кандидате на пост министра финансов.​

 

«Новая эра для крабовой промышленности», — гласит сайт организации, на котором описывается, как крабовая промышленность скоро станет отраслью с миллиардными оборотами. На сайте также есть описание судов, составляющих «флот ЕС». Двое из них украшают главную страницу — «Валка», на котором Дмитрий работал в 2015 году, и «Кальмар», на который он пришел в 2018 году.

По словам Шмитса, целью организации было получение квот на промысел краба в открытой части Баренцева моря, пока Россия и Норвегия не ввели регулирование промысла.

«Мы понимали, что нужно торопиться, что промысел краба будет регулироваться. Нам было очень важно появиться там быстрее», — говорит Шмитс.

Когда Норвегия и Россия в 2015 и 2016 годах закрыли промысел краба в открытой части Баренцева моря для других государств, латвийцы нацелились на рыбоохранную зону вокруг Шпицбергена.

«Это богатства, за которые Латвия и ЕС должны бороться», — говорит Шмитс.

Не раскрывает владельцев 

У него мало желания говорить что-либо о своих клиентах — собственниках Baltjura-serviss.

«Конечно, я знаю, кто они. Но у меня нет разрешения рассказывать вам об этом», — говорит Шмитс, добавляя, что он может узнать у них, возможно ли это.

Он сказал, что отправит нам электронное письмо, когда поговорит с ними. Несмотря на бесчисленные напоминания, электронное письмо к нам так и не пришло.

Dagbladet Magasinet снова попытался получить комментарий генерального директора Baltjura-serviss Александраса Раманаускаса на обвинения в социальном демпинге и гибели Дмитрия.

«Я не буду отвечать ни на какие вопросы. У меня есть PR-советник в Риге. Вы это прекрасно знаете», — сказал Раманаускас, и повесил трубку.

Материнская компания Turijanus также не ответила на запросы Dagbladet Magasinet.

Мы возвращаемся к Шмитсу и звоним. Стучим. Но никто не открывает. Вместо этого Шмитс присылает СМС-сообщение журналисту из Латвии, помогавшему Dagbladet Magasinet в работе над этой статьей:

«Здравствуйте. От меня не будет никаких комментариев. Эти «коллеги» из Dagbladet работают на норвежское правительство против интересов латвийского государства. Думаю, вы это прекрасно знаете. Они распространяют ложь и фальсифицируют информацию (…) Я призываю вас и всех других коллег не предавать интересы своей страны и не работать с этими «господами» над этим делом!».

Мольба Ирины

Конец октября. Утро. Прошло почти два месяца после исчезновения Дмитрия Кравченко. За кухонным столом в своей квартире в Одессе за компьютером сидит Ирина Кравченко. Сын Тимофей у бабушки. Последние несколько недель Dagbladet Magasinet общался с Ириной через Интернет. По изображению на экране видно, что она измотана. Мысли о смерти мужа и до сих пор бесплодные попытки выяснить, имеют ли она с сыном право на компенсацию, не дают ей спать по ночам.

«Я просто хочу получить ответ о том, что произошло, но никто не хочет говорить со мной. Никто не объясняет, что произошло», — говорит она.

НЕ ТЕРЯЕТ НАДЕЖДУ: «А что если Дмитрий выжил? Если его кто-то подобрал? Может быть, он лежит тяжелораненый в больнице, где его никто не знает? Я должна знать, есть ли еще надежда», — говорит Ирина.

 

Расследование Dagbladet Magasinet показало, что ее муж работал на судне под латвийским флагом, принадлежащем латвийской компании, принадлежащей литовской компании, принадлежащей по бумагам российскому адвокату. Трудовой договор Дмитрия Кравченко был заключен с крюинговым агентством на Сейшельских островах, а его зарплата поступала в том числе из банка в южнокорейском Пусане.

По словам Ирины, за время работы на «Валке» и «Кальмаре» Дмитрий получал оговоренную зарплату.

Baltjura-serviss дала Ирине адрес электронной почты и номер телефона агентства Mayking Management на Сейшельских островах, но адрес электронной почты не существует, а телефон выключен.

Dagbladet Magasinet все-таки удалось добраться до представителя Mayking Management, чья подпись стоит на трудовом договоре Дмитрия, по африканскому номеру:

«Здравствуйте. К сожалению, у меня сейчас нет времени поговорить об этом», — сказал он и положил трубку.

После этого он не ответил ни на электронные письма, ни на текстовые сообщения.

Норвежский адвокат Зигмунд Цвильгмейер Берг оказывал помощь нескольким российским морякам в Норвегии, которым не выплачивали зарплату, причитающуюся за промысел краба-стригуна в Баренцевом море. По его словам, по этим делам видна закономерность, что махинации с трудовыми договорами — это способ уйти от ответственности:

«Все построено именно таким образом, чтобы у работников не было никаких прав», — считает он.

Ирина Кравченко продолжает искать ответы:

— А что если Дмитрий выжил? Если его кто-то подобрал? Может быть, он лежит тяжелораненый в больнице, где его никто не знает? Я должна знать, есть ли еще надежда.

Капитан Залогин не оставляет надежде шансов:

«Не думаю, что есть вероятность, что он жив», — сказал он Dagbladet Magasinet и добавил, что понимает, насколько тяжело потерять единственного кормильца семьи.

— Но она молода. Теперь ей нужно искать работу и заботиться о своем сыне. 

Журналисты Аудра Гириёте из Литвы и Янис Зверс из Латвии помогали в сборе информации, переводе и организации интервью.

 

Есть дополнительная информация? 
 
Если у вас есть какая-то дополнительная информация по этой теме, присылайте ее на krabbekrigen@dagbladet.no 
или отправьте ее анонимно через SecureDrop    
 

 

THE UNKNOWN HELL: Dagbladet reveals everyday life on board snow crab boats that operated from Båtsfjord. Video: Øistein Norum Monsen and Gunnar Thorenfeldt. Edit: Per Ervland

Рассылка новостей Barents Observer

Будьте в курсе последних новостей нашего сайта! Подпишитесь на нашу рассылку новостей

Подписка на RSS-лента Рассылка новостей Barents Observer