“Своими руками по 26 трупов за ночь скидывал”. Интервью с добровольцем, не желающим возвращаться в Украину

— Нас было тридцать добровольцев. Все это были в основном “сидельцы” или люди, которые пытаются решить какие-то свои проблемы. Из этих тридцати вернулось трое. Все, что смогли выбраться оттуда. Больше раненых. Кто по здоровью “отлетел”, кто-то мертвыми. А вот справа от наших позиций прошло полных три волны призыва.

Приходят по пятьсот человек — через полмесяца их нет ни одного. Лично своими руками я по 26 трупов за ночь из грузовика скидывал: осмотреть, запаковать…

Были мобилизованные, что вставали целыми ротами и уходили. Ну, мы их не винили. У человека хорошая работа, 200 тысяч зарплата, дети, две машины… Какая, нахер, ему война? Они приезжают и видят, как я с этого “Урала” трупы скидываю. А они просто жить хотят, им не за что умирать.

Я-то пришел добровольно. Я в принципе топлю за то, что они там делают. Но в итоге вышло несколько не так, и вместо трех месяцев, что я подписался, я пробыл все пять. У меня после них не осталось ни капли, ни грамма здоровья, они меня лечить должны, потому что я болен, блин, из-за них. Вместо этого я же должен идти в платные клиники лишь для того, чтобы они от меня отстали. Где справедливость-то, я вообще ничего не понимаю!

Уроженец Карелии Андрей Иванов (имя изменено в целях безопасности героя) в сентябре заключил трехмесячный контракт с Министерством обороны России. По истечении этого срока его отказались отпускать с военной службы. Иванов продолжил воевать в Украине; по его словам, он находился в одной из деревень Луганской области.

В деревне после моего там пребывания не осталось ровным счетом ничего. А когда мы заходили, она была целая. Два магазина — они еще, в принципе, работали. На моих глазах за пять месяцев — по одному, по два, по три дома [каждый день уничтожались]. От церкви тоже уже ничего не осталось. Но то не наших рук дело, мы-то обороняли ее.

Как в Украине люди живут? Вот у них дома, и у всех есть погреб или подвал. И они все сидят в подвалах. Потому что каждый божий день, как по расписанию, идет непрерывный артиллерийский обстрел. Вылезти на поверхность — значит поймать или саму мину, или от нее осколок.

Как я потом уже понял, нас там не ждал никто, по-хорошему. Не то что бы они топят за Россию или за Украину — они не топят за войну. Какой нормальный человек будет топить за войну? Ты можешь быть против этой власти или быть за другую власть. Но желать того, чтобы в твоем доме это разборка происходила?! А мы туда на танках заезжаем, на центральной улице весь асфальт перемалываем, а нас бабушка смотрит…

ADVERTISEMENT

Это не война, это специальная операция. Поменялось ли мое отношение к фашистам? Нет. Сами украинцы… Вот из тех украинцев, что я видел… Выходят наши из лесополосы и идут вдоль нее. И из этой же лесополосы выходит навстречу точно такая же группа, только не в той форме. Посмотрели друг на друга, и первыми с той стороны машут: уходи, уходи, пожалуйста, иначе придется стрелять! Посмотрели в глаза, развернулись, ушли.

Если вы думаете, что я жалуюсь на спецоперацию, чморю ее — нет. Когда я туда заходил, мне понятно было, что там происходит. Сами они там фашисты. Химическое оружие, ядерное оружие они там хранят… Но в большинстве своем, в девяноста процентах случаев, это мирные жители. А многим мы просто неприятны, потому что — ну кто будет рад оккупанту?

Для фронта лично мною сделано гораздо больше, нежели хоть одним офицером. Приезжает новый человек, я ему объясняю: вот здесь возьмешь ганджубас, вот здесь — водку, вот здесь — патроны. Вот туда не ходи, по тебе стрелять будут, а если вот такое слышишь — беги. Меня спрашивают: “А воевать-то чего?” — “Не надо тебе воевать; ты что, еще по кому-то стрелять собрался? Ты чего, дурак?”

Я ни в кого не стрелял, и слава богу, хоть отмаливать никого не надо.

Я почему решился свою историю рассказать? Они, суки, обманули. Это как с дьяволом: контракт подписал — и всё, теперь твоя душа принадлежит ему.

К нам однажды чел в окоп запрыгнул и говорит: “Вы слыхали, пацаны? Нас всех тут продлили!” Я: в смысле, продлили? Я не верил до конца, пока эти три месяца не вышли. Мы пришли к этому [командиру], он говорит: ну, я вас, конечно, выпущу в отпуск, всё правильно, вы три месяца здесь оттарабанили. Я ему: какой отпуск? Вот, держи автомат; всё, что мы должны были, мы отдали! А нет…

В конце февраля Андрею Иванову удалось получить 10-дневный отпуск. Он уехал на Родину, и в Украину после отпуска не вернулся. Сейчас мужчина находится в Карелии, живет на съемной квартире в одном из городов республики.

У меня вообще не было планов воевать там до конца своих дней. [Когда срок отпуска истек], на мой номер выходит командир: “Где ты есть?” Я говорю: “Лежу с температурой”. Я оформил больничный, все по закону, просидел еще недели две. Отправил командиру фото больничного. Он перезванивает: “Да, говорит, все нормально. Только больничный у тебя кончился!” Я трубку бросил. Потом он еще пару дней звонил, а в конце концов написал: “Я тебя понял, твое дело отдал в военную прокуратуру”.

По факту, я не годен возвращаться. Не знаю, был ли я годен до, но меня это не особо волновало. [Сейчас] куча заболеваний, мне бы все их вылечить.

Больше всего обижает или расстраивает: мы же вроде как считаемся ветеранами боевых действий. Но когда я забрал свой военный билет — у меня ни одной отметки! Я как будто вообще никуда и никогда не ходил. Тогда, получается, что я вообще там не был? Контракта у меня тоже нет, они в обоих экземплярах оставил его себе.

То есть то, что они обещали, не выполнили. Вместо трех просидел пять месяцев, убил там себе все здоровье, сами они мне ни одной отметки не оставили, и теперь я им еще что-то должен ходить, доказывать и объяснять.

Я понял, что там реально теперь происходит. Я не знаю, для кого это, зачем они перемалывают кучу людей. Для чего мы там сидим? Для чего все эти смерти? Очень много всякого дерьма там происходит. Страшно то, что оттуда не вернуться.