“В России полиция — власть, которая может сделать тебе плохо. В Норвегии это власть, которая хочет помочь”

8 сентября житель Элисты Бадма Бюрчиев возвращался домой от своего друга. Он приехал на такси. Возле подъезда его ждали четыре человека в капюшонах и масках.

— Они подскочили и сразу стали бить. Били молча, ничего не объяснили, не назвали ни повод, ни причину. Мне повезло: я упал в куст, и бить меня стало неудобно. А еще соседка оказалась отважной: стала кричать, вызывать полицию — тоже повезло. Так-то у нас часто проходят мимо, если кого-то избивают… В общем, это не особо долго длилось, но успели мне и синяк поставить, и нос повредить.

Несмотря на молчание нападавших, понять причину произошедшего было несложно. Бадма Бюрчиев — известный в Калмыкии активист и журналист оппозиционного издания “Кавказский узел”. В 2019 году он был в числе организаторов митингов против нового мэра региональной столицы Элисты; им стал бывший глава так называемой Донецкой народной республики Дмитрий Трапезников. А после начала войны в Украине Бюрчиев завел свой телеграм-канал, где высказывался против действий российских властей.

— Делал репосты, иногда писал что-то от себя. Возможно, в целом моя позиция кому-то не нравилась. А друзья предположили, что меня могли избить из-за шутки про губернатора Бату Хасикова (Хасиков до того, как пойти в политику, был профессиональным кикбоксером. — прим. ред). Но я не знаю; если из-за каждой такой шутки нанимать людей для избиения, ему просто целыми днями придется этим заниматься… — рассуждает Бюрчиев.

Сомнений в том, кто стал заказчиком избиения, тоже мало.

— Это все случилось в четверг; у меня был выходной, о котором никто не знал. И я в этот день как раз вышел из дома по делам. Я не знаю, как это можно было отследить; возможно, по телефону. И мне кажется, таким могут заниматься только спецслужбы.

“Мы вас потеряем”

До избиения активист уже подвергался давлению со стороны властей: его судили за организацию “несанкционированных” публичных мероприятий. Несколько таких судов могут привести к возбуждению уголовного дела и реальному лишению свободы. После избиения Бадма Бюрчиев принял решение уехать из России, в первую очередь — для защиты своей семьи.

ADVERTISEMENT

— Дело в том, что некие люди через мою дальнюю родственницу и передали угрозы моей семье. И сам факт того, что они на эту родственницу вышли — а про нее мало кто знает! — меня очень насторожил: они показали свою осведомленность. Поэтому я думал в первую очередь о своей семье… Еще одному блогеру машину сожгли, а потом пригрозили — дескать, “мы вас потеряем”, если не заткнетесь. На самом деле почти все активисты из Калмыкии либо уже переехали, либо сейчас находятся в какой-нибудь безопасной стране и ждут трансфер в США или Европу. Потому что угрожали всем, — говорит Бадма.

У Бюрчиева была норвежская виза. Именно в Норвегии он решил искать убежища. Релокацией занималась организация “Калмыки за рубежом”: они собрали деньги, выстроили маршрут. Из Элисты Бадма со своей семьей вылетел в Москву, оттуда приехал в Мурманск, затем — в Киркенес. В Киркенесе семья провела несколько дней. После этого Бадма пришел в полицию, заявив о том, что ему требуется политическое убежище.

— В Норвегии меня в первую очередь удивила полиция. В России полиция — это власть, от которой идет энергетика: “Я могу сделать тебе плохо”. Здесь же полиция — тоже власть, но настроенная на то, чтобы помочь, сделать хорошо.  Все, с кем мы встречались, показались мне очень доброжелательными и отзывчивыми, —

— говорит российский активист.

К слову, российская полиция так и не расследовала избиение Бюрчиева. Как утверждает активист, МВД передало материалы в Следственный комитет, но оттуда их вернули обратно — преступление посчитали недостаточно тяжким для того, чтобы им занимался Следком. Тогда МВД возбудило административное дело, но расследовать его не стало. К тому моменту, когда Бадма пересек границу, дело уже было закрыто.

Не расследовать нападения на журналистов — норма для российских правоохранительных органов. 7 апреля главреда “Новой газеты”, лауреата Нобелевской премии мира Дмитрия Муратова облили красной краской в вагоне поезда на Казанском вокзале в Москве. Муратов получил ожог глаз; поезд задержался на 40 минут; имелись свидетели и записи с камер наблюдения; один из нападавших был задержан сотрудником полиции прямо на перроне; наконец, журналисты “Новой” провели самостоятельное расследование и установили личности нападавших. Однако до сих пор, спустя семь месяцев, ни уголовное, ни даже административное дело так и не возбуждено.

“Наши старания пошли прахом”

Бадма не хотел уезжать из страны, однако полагает, что продолжать свою деятельность в современной России он не может.

— Как корреспонденту “Кавказского узла” мне в последнее время было тяжело. Все стали бояться с нами общаться, просто стало трудно спикеров найти. Даже люди, которые пострадали от произвола властей, предпочитают не давать нам комментарии, потому что мы иноагенты.

Как активист я тоже исчерпал все возможности. Общество не готово к протестам. У нас был очень короткий период, когда Россия была относительно свободной — это девяностые годы. Но мы очень быстро перешли от советского строя к путинскому режиму, не выработали практики коллективного взаимодействия, не почувствовали страну своею. Мы по-прежнему ждем какого-то лидера — например, Навального. В нас тоже видели лидеров, и, когда протесты стали затихать, нам говорили: “Ну почему вы ничего не делаете?” Так это не только мы должны делать! Люди ждут, что кто-то придет и изменит их жизнь, — считает Бюрчиев.

С началом войны ситуация стала еще хуже. Мы в 2019 году выводили на улицы по несколько тысяч человек, для Калмыкии это очень много. Но сейчас видно, как народ испуган. Риски для каждого отдельно взятого человека повысились,

— говорит Бадма.

Бадма Бюрчиев не собирается забрасывать активистскую и журналистскую деятельность. Он по-прежнему на связи с единомышленниками, но отъезд из России сильно ограничивает его возможности.

— Я потерял часть голоса. Я отсюда не могу призывать людей выходить на улицу. Буду писать заметки, заниматься анализом ситуации… Я хотел, чтобы общество было не таким инертным, чтобы оно острее реагировало на несправедливость. Подвигнуть людей к солидарным, коллективным действиям. Но все наши старания пошли прахом, — констатирует россиянин.

Сейчас Бюрчиев вместе со своей семьей находится в лагере для беженцев недалеко от Осло. Впереди у него — собеседование в UDI, где ему предстоит доказать необходимость политического убежища. В лагере очень много украинцев, есть выходцы из Сирии; россиян мало. По словам Бадмы, обитатели лагеря выстраивают между собой “тонкое взаимодействие”, ведут себя, как жители одного города и стараются не говорить с незнакомцами о политике.