Михкель: При этом их финская коммуна в США состояла во многои из идеалогогически фанатичных коммунистов. Таким и был мой прадед Александр. Например, когда его первая жена умерла в США от болезни, я нашел в аляскинской финоязычной газете того времени некролог о ней: ”…трудовой товарищ, верный борец за коммунизм…”.

А вот воспоминания моего другого деда по папиной линии Пааво Алатало, который рос в семье финских эмигрантов в городе Уоррен, штат Огайо:

“В Уоррен приезжали агитаторы, которые… говорили, что в СССР строится государство рабочего класса, где нет угнетающей пролетариат буржуазии, где через несколько лет будет построено идеальное общество трудящихся…. У нас среди мальчиков возник спор, если ли Бог или нет. Я буркнул: «Бога нет. Ленин – Бог!»” 

Как они добирались до Советского Союза? Что стало с их имуществом?

Михкель: Перед тем, как отправиться в путь, они прежде всего распродавали все свое имущество. А имели они много. Например, у моего деда Юхи Алатало (отец Пааво Алатало), если посмотреть на фото из США - на заднем плане стоит свой двухэтажный дом, своя новая машина Форд. Уже тогда в начале 1920х годов у них в доме было отопление и водопровод. Все это они продали и решили поехать строить коммунизм в Карелию. “У нас было много багажа, - пишет в своих воспоминаниях о путешествии в СССР дед Пааво - сундуки, коробки, широкие кровати и столовое золото, так как нужно было запастись всем на 3-5 лет вперед, пока экономическая ситуация в СССР не улучшится”.

Реальность в Советском Союзе в то время была действительно намного тяжелее…  

Михкель: Из воспоминаний деда Пааво Алатало - сына Юхи Алатало - «Наш корабль «Грипсхолм» покинул берег Нью-Йорка 31.05.1931. На нем мы пришли в Швецию, в Гётеборг, а оттуда продолжили путь на поезде в Стокгольм, а дальше отправились на небольшом корабле «Кастелхолм» в Ленинград». Из Ленинграда на поезде они отправились Петрозаводск. Дед Пааво вспоминает ужасные условия по приезду в Петрозаводск: “Кругом кишмя кишели клопы и тараканы - я тогда впервые с ними познакомился. Мы соорудили несколько “перегородок”, возможно из одеял и простыней, чтобы у каждой семьи могло быть “собственное помещение”.

Историк ИРИНА ТАКАЛА: 

В начале 1930-х гг. в Советскую Карелию приехало примерно 6500 финнов. При отправлении кораблей люди кричали «ура» и пели Интернационал. То, с чем они на первых порах столкнулись в Карелии стало для иммигрантов культурным шоком: жизнь в грязных, холодных бараках, кишащих насекомыми по 5–6 человек в комнате, без всяких удобств (один умывальник на 3 барака); безобразное непривычное питание, отсутствие медицинской помощи. Камнем преткновения для многих становилась и странная на их взгляд организация производственной деятельности: нехватка материалов и оборудования, постоянные простои, бесхозяйственность, диктат начальников. И полное отсутствие какой-то культурной или спортивной жизни. Словом, примерно 1300–1500 североамериканских финнов сразу же покинули Карелию.

Те американские финны, которые решили остаться несмотря на трудности, внесли огромный вклад в жизнь Карелии 1930х…  

Михкель: Да, американские финны привезли с собой из США в СССР инструменты, деньги, уникальные знания необходимые Советской России. В то время в Петрозавдске еще не было ни канализации, ни водопровода. Все это финны построили там первыми. К тому же еще крупные промышленные предприятия. Финны очень много колхозов организовывали, фермерские коммуны в Карелии, которые были очень эффективные и много зарабатывали даже по советским меркам. Например, очень известной был коммуна “Сяде” (“Луч” по-фински).

Они строили свои хорошие дома с отдельными квартирами. Мой прадед Александр Коскелайнен сначала работал в совхозе Ильинском, потом в Карелавто, на лесопилке в Соломенном, в самой крупной типографии в Петрозаводске издательства “Кирья”, на Онежском тракторном заводе. 

Судя по зарисовкам жизни американских финнов в Карелии, они также умели не только работать, но и отлично проводить досуг

Михкель: Да, это именно американские финны организовали чуть ли не первый джаз бэнд в Советском Союзе, там же в Карелии была организована первая бейсбольная команда, бокс, они активно на лыжах катались. Открылся театр на финском языке. Мой дедушка Пааво Алатало, например, из Америки ребенком привез с собой скрипку. 

Историк ИРИНА ТАКАЛА: 

Карельская экономическая автономия перестала устраивать центр в Москве уже на рубеже 1920-30-х из-за происходивших в стране перемен: победа Сталина над оппозицией, индустриализация, коллективизация. Карелия, по сути, начинает превращаться в сырьевой придаток советской экономики. В 1935 г. финское руководство Карелии было смещено и была объявлена борьба с «финским буржуазным национализмом». Строители карельской автономии были обвинены в том, чему они противостояли 15 лет назад, создавая Карельскую трудовую коммуну – в стремлении отделить край от СССР и присоединить его к буржуазной Финляндии. Советское государство, готовившееся к большой войне, пыталось всюду ликвидировать ненадежные (и даже гипотетически ненадежные) элементы.

Михкель, почему Вашего прадеда Александра Коскелайнена  арестовали? 

Михкель: Самое простое было обвинить во всех бедах страны иностранцев и мигрантов. Как и сегодня, кстати… 

Мой дедушка Пааво Алатало вспоминает, что начало происходить в их карельской школе в 1935 году: 

“Учителя физкультуры в нашей школе Суло Кокко, которого дети боготворили, обвинили в национализме. Он якобы ставил на уроках карелов и финнов соревноваться друг против друга. Провели открытое судебное заседание в актовом зале школы….”.  Суло Кокко был расстрелян в 1938 г.

Историк ИРИНА ТАКАЛА: 

Официальный курс на развёртывание массовых репрессий в стране был взял после того, как Сталин во время доклада в марте 1937 года призвал партию бороться с политическими противниками «методами выкорчёвывания и разгрома», поскольку они превратились «в оголтелую и беспринципную банду вредителей, диверсантов, шпионов и убийц, действующую по заданиям разведывательных органов иностранных государств».

В 1938 г. людей арестовывают уже огромными группами, например с петрозаводской Лыжной фабрики летом 1938 г. рабочих в застенки НКВД увозили грузовиками.

Большевики стремились вылепить своё население, отсекая либо уничтожая «вредоносные элементы», якобы стоявшие на пути построения социалистического общества. Кульминацией «политики населения» большевиков и практик полицейского управления обществом стал Большой террор (1937–1938 гг.). Финны- иммигранты Карелии оказались главной жертвой сталинского террора: из более чем 11 тысяч репрессированных в республике в 1937–1938 гг. они составили свыше 41% (при доле в 3% от общей численности населения).

Известно ли как расстреляли вашего прадеда Александра Коскелайнена 2 января 1938 года? 

Михкель: Я читал в архивах воспоминания их надсмотрщиков из НКВД, которых, кстати, самих потом расстреляли. 

Арестованных - мужчины, женщины, старики - перевозили ночью зимой в Медвежьегорск. Заводили в комнату, где сидели эти трое “судей”. Человека раздевали до нижнего белья, усаживали на стул. Зачитывали приговор о расстреле. Если человек начинал паниковать, сотрудник НКВД колотушкой бил его по голове. Арестант отключался, его оттаскивали в соседнюю комнату. Потом загружали их обратно в грузовик, кто без сознания штабелями клали. Везли в открытом кузове из Медвежьегорска уже в лес Сандармох, примерно 17 км. 

Там в лесу уже были выкопаны могилы - глубокие круглые широкие рвы между деревьев. Волочили людей по снегу к этим ямам, стреляли в голову, бросали в яму и закапывали.

Историк ИРИНА ТАКАЛА: 

Приговоры, выносимые несудебными органами, в Карелии были одними из самых жестоких в стране. Расстрельные команды работали не покладая рук. Например, только 20–21 января 1938 года в окрестностях Межвежьегорска по приговорам тройки и двойки было расстреляно 685 человек. 11 февраля 1938 г. там же по приговору двойки расстреляли 110 человек. Среди них был и Александр Коскелайнен.

Всего в годы Большого террора в Карелии было репрессировано примерно 4,7 тыс. финнов, среди них около тысячи американских переселенцев. 85% репрессированных финнов было приговорено к расстрелу.

 

Сначала советская власть их активно агитировала приехать строить светлое будущее, а потом эта же власть убила их, как собак. Я не понимаю эту логику. 

Михкель: А вы понимаете логику того, что сейчас в России присходит? 

Нет, не понимаю совсем… И что сталось с семьей, которая осталась без Александра? 

Жену Александра Иду и ее дочь Сильву, мою бабушку, которой в 1938 было 12, после ареста Александра сразу из квартиры выселили и отправили на каторгу на Онежском озере - Олений остров. В трудовой книжке бабушки Иды есть печать «Добыча камня». А в их комфортной освобожденной квартире поселились НКВДшники - что типично для того времени. 

Семья не думала уехать в Финляндию или обратно в США? 

В то время уже грянула Вторая мировая, было уже не до этого и началась просто борьба за выживание, лишь бы с голоду не помереть. Только после смерти Сталина в Хрущевскую оттепель в 1957 году дед Пааво первый раз поехал в Финляндию, получал там часть наследства от своих финских родственников. Купил там машину “Москвич» и приехал на ней в Петрозаводск.

Я сам родился в Петрозавдске в 1972 году, уехал в Финляндию из России только недавно, в августе 2022 года… В начале 1990х (после падения СССР) многие финны решили уехать из Карелии в Финляндию, я тоже на какое-то время уезжал в Финляндию, но через 6 лет вернулся в Петрозаводск. В Финляндии тогда в 1995 и 1996 годах был экономический кризис, безработица. А в России наоборот - в эти же годы все были воодушевлены, президент Ельцин, демократия, «Россия встает с колен”. Я стал все чаще ездить в Петрозаводск, потом женился и уехал из Финляндии обратно в Петрозаводск. Но прошлый 2022 год опять все изменил.  

Вы сказали, что посещаете массовое захоронение в Сандармохе каждый год. О чем вы думаете, когда вы там? 

Михкель: Я думаю о том, что история в России возвращается к тому, что уже было. Еще 10 и 15 лет назад в Сандармох приезжали все высшие лица Карелии, фотографировались. А сейчас про это забывается. Все больше и больше замалчивается история сегодня. Мол, раньше все было хорошо, ничего плохого не могло быть. А если и было - это не мы, кто-то другой. Грустно. 

К тому же из-за уголовного дела историка Юрия Дмитриева, который и открыл Сандармох, связываться с этим официальнам лицам не хочется.

К чему такое забвение приведет? 

Михкель: Повторению всего, что мы проходили. Если историю не учить, то ты ее повторяешь по кругу. 

Кстати, стала ли в результате Ваша бабушка Сильва, дочка Александра Коскелайнена, “верной делу рабочего класса”? 

Михкель: Да, конечно! Бабушка всю жизнь была активным коммунистом Карелии - занимала руководящие должности в Петрозаводске.

Почему она оставалась преданной партии несмотря на то, что случилось с ее отцом? 

Михкель: Со мной она на эту тему не говорила. Но понять её можно. Тогда пропаганда работала не хуже нынешней. Если как-то и объясняли жестокость, то или перегибами на местах или вредительством конкретных личностей, а после смерти Сталина всех собак повесили на него и его окружение. Да, Сталин виноват в этом. Но они тогда не осмеливались говорить в общем о виновности партии или неправильности самой идеи коммунизма.